Взрослели дети на глазах

Жизнь Николая Васильевича Кобяшева (на фото) изначально не была легкой и постоянно испытывала его на прочность. Первый сильный удар от нее он получил в раннем возрасте, когда, промочив ноги на лесозаготовках, которые велись у села Леонтьевского, его мама, тяжело заболев, умерла. На тот момент ее младшему сынишке едва исполнился один годик. Неизвестно, как бы сложилась судьба малыша, но его взяла под свое крыло бабушка Миланья Тимофеевна. Так и растила она мальца долгие годы. Отец Николая Василий Егорович был и бригадиром, и председателем, и счетоводом в колхозе, но, женившись во второй раз, он с семьей переехал в соседнюю Слободу Туринскую.

Война застала Николая на двенадцатом годку, когда он только перешел в четвертый класс. Отца, единственного кормильца, в августе забрали на фронт. «Тогда очень большой призыв был, — вспоминает непростой период своей жизни Николай Васильевич. – Мы с мачехой вышли к воротам и вместе с другими односельчанами проводили его до обозов. Так на лошадях на фронт из села уехало почти все мужское население.

Оставшись без кормильца, приемная мать решила перевезти нас, троих ребятишек, в Туринск, поближе к родне. Помню, ехали на лошади целых двое суток, ночевали прямо в лесу, жутко было. По прибытию устроились у тетки. Чтобы не быть обузой для одинокой женщины с двумя своими детьми, меня приютили родственники по отцовской линии.

Парень я был строптивый, впрочем, наверное, как и все ребята того невеликого возраста, поэтому точно решил для себя, что на шее у родственников сидеть не буду, а пойду работать. Днем я ходил в школу, тогда и учиться было непросто. Не было бумаги, поэтому писали на старых газетах и на кусках карт, которые обдирали со стен. Вместо чернил использовали сажу, вот так и учились с горем пополам, — тяжело вздыхает ветеран, но, собравшись духом, тут же продолжает свой рассказ. – После школы я сразу бежал на работу.

В конце лета стали убирать урожай, поэтому дел было невпроворот. Старики, что покрепче, тянули упряжки лошадей, убирая урожай, женщины и девчушки молотили зерно. Забот всем хватало. Помню, как тяжело было, жили впроголодь, тогда и детей очень много нищих и бездомных было. Зимой я возил дрова на лошади. Не забыть свою первую смену, — Николай Васильевич невольно улыбнулся, — наложил я бревен полный обоз, лошадь стегаю, а она ни с места, оглядывается на меня удивленно, мол, ты куда столько много нагрузил?! Да еще огромные бревна зацепились за березу. Я чуть не плачу, не знаю, что делать. Сам-то в два вершка! Пришлось откладывать половину груза, тогда только с места тронулись. Помню, за неделю навозил я 90 кубов! Все в бригаде стали меня хвалить и стахановцем называть. А я думаю, кто это такой, жених что ли? Я ж совсем малец был, откуда мне значение таких слов знать. Ну а после жизнь научила и боронить, и пахать, а потом и сеять сам стал.

Именно в поле застала нас весть о Победе. 9 мая, помню, снег шел, а я на тракторе пашу, вдруг слышу повсюду кричат: «Победа! Победа!». Мы тогда всю работу побросали и давай обниматься и поздравлять всех, а у самих слезы на глазах! Не знал я тогда, что не раз мне еще поплакать придется. Пришел я к мачехе, чтобы о судьбе отца узнать, а она мне похоронку показывает, тут слезы у меня градом покатились, всю дорогу бежал и рыдал, причитая: «За что такая несправедливость, ни матери, ни отца…, – волнующимся голосом закончил свой рассказ мой собеседник, на долю которого выпало непростое военное детство. За долгую жизнь ветерану, а Николаю Васильевичу – 89 лет, пришлось пережить множество как плохих, так и хороших событий. Были на его жизненном пути как победы, так и поражения. Но суровое детство, уготовленное их поколению войной, он помнил всегда и мечтал, чтобы оно больше никогда не повторилось для других детей.