Поклонись отцовскому дому

В деревне Авдеевка, что находится недалеко от Магнитогорска, когда-то было более трёхсот домов. Колхоз «Светлый путь» крепко стоял на ногах, животноводы были ежегодными победителями социалистического соревнования. В селе особенно гордились тем, что некоторые из их земляков были удостоены правительственных наград, в том числе и председатель колхоза – Пётр Андреевич Васнецов. Его портреты можно было увидеть и на страницах районной газеты, и в журнале «Сельская жизнь». В деревню постоянно приезжали делегации перенимать опыт успешного ведения хозяйства.

Но с той поры много воды утекло, давно уже развалился колхоз, почти сразу после смерти его бессменного руководителя. Молодёжь, как и в любой другой сельской местности, потянулась в город. Многие переезжали целыми семьями. И в самом начале 21 века в Авдеевке остались одни старики, доживавшие свой век. Всего пятнадцать домов готовы были гостеприимно распахнуть двери гостям. Только лишь в пяти из них жили супружеские пары, в остальных – одинокие вдовы. В самом большом доме проживала бабушка Анисья, похоронившая мужа в прошлом году. Трое её детей разъехались по всему свету и навещали мать не чаще, чем один раз в два года. К слову сказать, старшие дети – сын Валентин и дочь Людмила выросли работящими и были в почёте у начальства. Сын работал в Сибири мастером на буровой скважине, а дочь – главным бухгалтером в фирме «Стройсервис» в Подмосковье. А вот младший, Ванюшка, жил и работал в райцентре. Кем и где – мать уже точно не знала, поскольку ни на одном из предприятий он долго не задерживался. «Избаловали мы его, — вздыхала мать, — не приучили сызмальства к делу». Вот он-то был частым гостем на своей малой родине, только радости от этого было мало: любил он выпить да покуражиться. И ведь как чуял – стоило к соседям-старикам приехать их родственникам, как он тут же появлялся в Авдеевке, заходил без приглашения в дом, садился за стол. Алкоголь преображал его: из добродушного увальня он превращался в агрессивного и драчливого парня. Всё обычно заканчивалось скандалом. Но вот что интересно: он не боялся ничьего осуждения, но стоило появиться его матери, как он менялся на глазах: моментально трезвел и безропотно следовал за ней в свой дом.

Чего только не делала Анисья! Водила его к знахарке, поила травами, прибегала к методам современной медицины – всё было бесполезно. «Женить его надо, — советовали ей подруги, – ему уж скоро тридцать стукнет».

А парень, надо сказать, был видный: коренастый, румянец во все щёки, в серо-голубых глазах «прыгали чёртики». Вот с невестами никак не везло, может быть, потому, что был он однолюбом. Ещё в пятом классе влюбился в Надю Полякову, одноклассницу, дружил с ней все годы, но вот из армии она его не дождалась – вышла замуж за городского, с которым познакомилась в техникуме. Мать и жалела сына, поскольку был он очень добрым, с детства приносил в дом котёнка, выброшенного хозяевами; птицу с подбитым крылом, не мог забить поросёнка или отрубить голову петуху или курице. Однажды был случай, когда он подобрал выброшенного новорождённого щенка и поил его из соски молочком. Кроме того, именно на нём лежала забота о доме: подправить крыльцо, починить крышу, заготовить на зиму дрова.

В этом году он устроился в городскую котельную и после смен всегда приезжал к матери. Анисья Андреевна заметила, что он как будто бы стал другим: не ходил по соседям, все домашние хлопоты взял на себя. Иван без устали колол дрова, складывал их в поленницу, приготовил полные фляги воды, кормил кур и кроликов. «Неужели остепенился?» — думала мать и украдкой от сына крестилась. Вечером он или смотрел телевизор, или читал, или уходил в лес на лыжах. Охотиться он не любил, поэтому просто дышал свежим воздухом и наблюдал за жизнью зверей.

Незаметно наступило лето. Иван, сломавший руку на работе, сидел дома, при этом умудрялся помогать матери, благо правая рука была цела. Как всегда, неожиданно нагрянули гости: сын Валентин с семьёй. В доме сразу стало весело и шумно. Анисья Андреевна принялась заводить тесто, варить щи, хотя в сумках приехавших нашлось большое количество деликатесов.

После обеда братья вышли на веранду и стали делиться последними новостями. Правда, в основном говорил Валентин, а Иван только слушал, изредка откликаясь на ту или иную новость из уст брата. Думал он при этом о чём-то своём, но последние слова брата заставили его встрепенуться. Валентин, рассказывая о своих планах, обмолвился, что север ему надоел, он хочет перебраться в родные края; чтобы жить здесь припеваючи, им надо продать отцовский дом и землю и приобрести квартиры в городе.

- Как это продать? – чуть не поперхнулся Иван. – А как же мать?

- А что мать? Будете вместе в городе жить, и тебе не надо будет сюда мотаться.

- Это же отцовский дом, и наша мать не представляет себе жизни в другом месте. Она прикипела всей душой к земле и считает, что только огород даёт ей силу и здоровье.

- Да какой огород в её годы, тем более пятнадцать соток! Куда вам столько? А землица-то нынче в цене. Какой-нибудь богач запросто купит себе под дачу.

- Но ты-то не отказываешься от свеженьких огурчиков, помидорчиков? Да и картошечка всем по вкусу.

- Да это же всё можно в магазине купить. А матери отдохнуть пора – скоро семьдесят стукнет.

Пытаясь доказать брату свою правоту, Валентин соскочил с места, он уже почти кричал. На этот крик сбежались мать, Лидия, жена Валентина, только дети остались безучастными к происходящему: они «осваивали» чердак и его «сокровища».

Узнав о планах старшего сына, Анисья Андреевна нахмурилась и, теребя в руках края цветастого передника, подарок снохи, твёрдо сказала:

- Пока я жива, дом продавать не буду – его ещё ваш дед строил, а сколько отец туда сил вложил! И больше этот разговор не начинай, сынок, я своего решения не переменю.

Зная неуступчивый характер матери, Валентин в раздражении махнул рукой, а Лидия поджала губы, демонстрируя окружающим своё недовольство. Весь вечер взрослые мало общались между собой, за столом во время ужина они вообще предпочитали сосредоточиться на еде. Зато мальчишкам -школьникам среднего возраста не терпелось рассказать, сколько всего интересного хранит бабушкин чердак.

- Там такие большие сундуки, а в них настоящие лапти, расшитые рубахи и даже настоящий наган! – захлёбываясь от восторга, оповестил всех Ярослав.

- А ещё там всё для игры в городки, старые инструменты дедушки, а в углу стоит точильный станок, — вторил ему Матвей.

Бабушка и Иван улыбались, слушая мальчишек, а их родители лишь морщились в ответ. Наконец, Валентин не выдержал и, презрительно усмехаясь, спросил:

- Ну, и куда вам этот хлам?

Улыбку с лица Ивана как ветром сдуло.

- Это не хлам, и даже твои сыновья это понимают.

Вконец расстроенные гости решили через день махнуть по «горящей» путёвке в Крым, оставив детей у бабушки. А мальчишки были только рады: их манили радужные перспективы весёлого отдыха. Во-первых, к Семёновне, бабушкиной соседке, приехали внуки, их одногодки. Во-вторых, дядя Иван пообещал свозить их на мотоцикле на рыбалку с ночёвкой. В-третьих, у бабушки можно было делать всё, что захочешь, не то что дома. Ну, и в- четвёртых, вкуснее бабушкиных блинов и ватрушек они ничего не едали.

Три недели пролетели незаметно, и мальчишки огорчились, узнав от приехавших с юга родителей, что пора собираться домой. Отец и мать тоже расстроились, но совсем по другому поводу. Их загорелые до черноты и лохматые дети стали просто копией деревенских неухоженных ребятишек. Да и хвастались они тем, что научились плавать, быстро лазить по деревьям, удить рыбу на хлебный мякиш да гонять на велосипеде по деревенским улицам.

Прощались скупо, прохладно. Только мальчишки повисли на шее вначале у бабушки, затем у дяди Ивана и не могли сдержать слёз.

После отъезда родственников мать с младшим сыном сели пить чай. Разговаривать не хотелось: всей душой они прикипели к мальчишкам, и теперь без них стало пусто в доме.

- А знаешь, мать, я решил жениться, — вдруг неожиданно проговорил Иван, — не хочу, чтоб отцовский дом разоряли такие «наследнички», как мой брат. Кто-то ведь должен хранить память. Получается, что я.

Анисья Андреевна посмотрела на сына и впервые за сегодняшний день улыбнулась. А сын, заглянув в её глаза, поразился тому, как в этот момент преобразилось её лицо: оно стало молодым и задорным.