Сжигающий сердце огонь

Максим Цветков в 1980 году закончил факультет журналистики с «красным» дипломом и получил назначение в областную газету. Молодой корреспондент чувствовал себя настоящим профессионалом, поскольку все его заметки и очерки в период учёбы неизменно вызывали одобрение преподавателей и тайную зависть однокурсников. Он обладал хорошим слогом, умел глубоко прочувствовать тему и подать её так, что материал каждому западал в душу. Поэтому его не испугало первое самостоятельное задание – написать очерк о матери погибших на войне сыновей. Ехать предстояло в деревню Липовка, находившуюся в семидесяти километрах от областного центра.

Договорившись с главой сельского совета о встрече с пенсионеркой Августой Ивановной Тихоновой, он рано утром отправился на редакционной машине в путь. Дорога заняла около сорока минут, и вскоре «Москвич» уже въезжал в тихую деревушку, раскинувшуюся на берегу реки. Выйдя из машины, Максим невольно залюбовался картиной, которая открылась его взору: совсем недавно прошёл тёплый июльский дождь, и деревенька, казалось, была им умыта. Блестели не успевшие высохнуть капли дождя на зелёных листочках сирени и рябины, приткнувшихся к домам; потемневшие крыши изб и калитки палисадников. Непросохшие лужи, на удивление, были одного размера и больше напоминали чайные блюдца. Чашечки ярко-синих колокольчиков переполнились, как будто желая утолить жажду всех желающих. А соседствующие с ними лилии гордо подняли свои изящные головки, как бы тонко намекая, кто здесь прекрасней всех.

Дом Августы Ивановны был далеко не новым, точнее сказать, напоминал старого и угрюмого старичка. Нет, он не был скособоченным или приземистым, но видно было, что давно уже никто не прикладывал руки, чтобы как-то обновить его. Максим поднялся на ступеньки крыльца и уверенно постучал в двери. Открыла ему маленькая, сухонькая старушка, в застиранном цветастом платье, на голове у неё был надет белоснежный платок, ещё больше подчеркнувший какую-то вековую усталость женщины и многочисленные морщины, безжалостно перерезавшие её лицо. Кивнув на приветствие молодого человека, она отошла в сторону, пропуская его в комнату.

Прежде чем сесть на старенький диванчик, корреспондент внимательно осмотрел обстановку: круглый стол, покрытый самодельной скатертью, несколько стульев с разноцветными вязаными кружками, на потрескавшейся от времени тумбочке – небольшой телевизор ещё советских времён да тот самый диван, принаряженный голубым покрывалом. Пол был застелен домоткаными половичками. Привлекали внимание фотографии мужчин на стене.

Заметив взгляд молодого журналиста, хозяйка пояснила, указывая на старые, немного выцветшие изображения молодых парней:

- Это старшенький, Павлушка, погиб под Москвой в 1941 году. Это средний, Василёк, сложил голову, защищая Сталинград. А вот самый младший, Ванюшка, сгорел в танке под Прохоровкой.

Максим подошёл поближе и стал рассматривать портреты. Ему показалось, что все братья – на одно лицо: скуластенькие, улыбчивые.

- А где же их отец? – поинтересовался корреспондент.

- Утонул ещё до войны, — нехотя пояснила старушка. – Сильно пьяный был.

Максим присел за стол и приготовился записывать рассказ матери, диктофона у него не было, а попросить у кого-то парень не решился: вдруг засмеют. Пока женщина вела разговор о детских годах своих озорников, он почти не вслушивался. Когда началась беседа о фронтовых буднях братьев, о их наградах, корреспондент поинтересовался:

- А, может быть, у вас есть какие-то документы? Например, наградные листы? Похоронки?

- Все документы – в школьном музее.

Повеселев, что не надо записывать, Максим скомкал разговор с Августой Ивановной и решил сделать копии документов в музее. Попрощавшись с недоумевающей старушкой, он сел в машину и подъехал к двухэтажному зданию школы, на которое ему указал загорелый паренёк.

Но, как оказалось, там был ремонт, пол на втором этаже, где и находился музей, был закрашен только сегодня утром. Раздосадованный корреспондент вернулся к дому матери героев, но она уже уехала в больницу областного центра. Максим посмотрел на свои записи и решил, что материала ему хватит, а уж расписать-то он сумеет. Повеселев, он сел в машину и отправился в обратный путь.

Статью поставили в номер быстро, торопились успеть к юбилею Августы Ивановны. Цветков не мог нарадоваться: коллеги поздравили его, отмечая великолепную подачу материала. А через три дня разразилась гроза. Главный редактор Василий Степанович пригласил молодого корреспондента к себе, и Максим с ужасом узнал, что он всё перепутал в отношении погибших героев. В танке у него сгорел Павел, а Иван защищал Сталинград. У молодого человека горели уши и щёки от справедливой критики, но к концу недели он уже успокоился, поскольку дело ограничилось служебным взысканием.

И только Августа Ивановна не спала все ночи напролёт после выхода статьи. Она без всяких документов могла рассказать о ранениях своих детей, их наградах. А страшная картина того, как горел в танке её младшенький, стояла у неё перед глазами, словно и она была там, в Прохоровке, но ничем не помогла помочь. Огонь полыхал каждую ночь, постепенно сжигая сердце матери.