«Русский парень от пуль не бежит...»

Ушли в прошлое события Афганской войны. Ежегодно мы отмечаем дату вывода Ограниченного контингента советских войск из этого исламского государства. Но невозможно забыть, сколько горя, боли и слёз принесли боевые действия в Афганистане во многие советские семьи.

С 25 декабря 1979 по 1989 годы погибло 15 тысяч человек, 417 военнослужащих попали в плен или пропали без вести. Никогда не забудется трагическая история советских и афганских пленных в пакистанском лагере Бадабер, под Пешеваром, где 26 апреля 1985 года обречённые, но не сдавшиеся солдаты подняли восстание, пытаясь освободиться, но погибли в неравном бою.

86 туринцев выполнили свой гражданский и воинский долг, пятеро молодых и сильных мужчин не вернулись из боя: Анатолий Савинский, Владимир Сучков, Михаил Коркин, Анатолий Семухин, Александр Шишкин.

Но и тем, кто выжил, до сих пор снится та война, до сих пор не зарубцевались раны не только физические, но и душевные. Сколько потерь среди боевых друзей! Сколько покалеченных среди тех мальчишек, что приехали в Афган молодыми и цветущими.

УРАЛЬСКИЙ ПАРЕНЬ НА СЛУЖБЕ В АФГАНИСТАНЕ. ОХОТНИКИ ЗА КАРАВАНАМИ

Совсем ещё юным попал в зону боевых действий Сергей Субботский, занимавшийся до армии спортом и мечтавший стать преподавателем физической культуры. До призыва успел поработать тренером по баскетболу в ДЮСШ. 11 мая 1985 года получил повестку в Вооружённые Силы СССР. После боевой подготовки в учебной части войск специального назначения в г.Чирчик УзССР был отправлен в 22-ю бригаду спецназа в г.Лашкаргах (в переводе – военный лагерь), в провинцию Гильменд, получил военную специальность: старший стрелок-гранатомётчик, принимал участие в 44 боевых выходах и 12 облётах подконтрольной и прилегающей территории. А зона ответственности состояла из 1100 километров по всему фронту и 250 километров в глубину, в сторону Пакистана. Территория, которую защищала бригада, была огромной: правый фланг –междуречье озера Хамун, в провинции Фарах, а левый – город Кандагар. В эту зону ответственности входили провинции Гильменд, Нимруз и часть провинции Кандагар, песчаная пустыня Регистан, каменистая пустыня Дашти-Марго и горы. Через неё проходили двадцать восемь караванных маршрутов, по которым шли поставки оружия, боеприпасов, перевозились наркотики. Бандгруппы передвигались в основном ночью. Нередко они вклинивались в состав мирных караванов с товаром. Были они или вьючные, или автомобильные.

Вьючный караван обычно состоял из десяти-двадцати верблюдов. В типичном боевом караване процентов тридцать-сорок груза составляли промышленные, продовольственные товары, ещё тридцать-сорок процентов были оружие и боеприпасы, а остальное – наркотики. Конечно, душманы всеми способами маскировали вооружение под мирные грузы.

Обычно впереди пускали караван из шести-восьми верблюдов. А через два-три часа уже шёл основной, боевой.

Охраняла караван, как правило, банда из пятнадцати-двадцати человек. Кроме них были погонщики верблюдов, с каждым из которых были ещё два-три человека. Непосредственно перед караваном шла группа из пяти-шести человек – головной дозор.

Там, где находился груз, обычно было человек пятнадцать-шестнадцать, все вооружены автоматами и гранатомётами.

Тренировали их на территории Пакистана в учебных лагерях, в так называемых школах талибов. На их пути и вставал армейский спецназ, который являлся «рабочей лошадкой» и выполнял самые сложные задачи, поставленные командованием.

ИЗ ПЕРВЫХ УСТ

Вот что вспоминает об этом Сергей Валерьевич: «Мы вели разведывательно-боевые действия в основном на автомобильной технике, на броне или пешком при поддержке авиации и артиллерии. А караванные маршруты в пустыне контролировали на «вертушках» (вертолётах). Часто использовали захваченную технику – машины «тойота» и мотоциклы.

В каждой роте имелось по три-пять таких «тойот», «ниссанов», «доджей». Были в отряде два замечательных старших лейтенанта Сергей Зверев и Сергей Дымов, командиры групп. Эти уникальные спецназовцы нередко захватывали по несколько машин с оружием, а в апреле 1987 года умудрились с боем захватить караван из двенадцати таких машин!

Утро начиналось в четыре часа; на караванные маршруты отправлялась досмотровая группа на двух вертолётах — по двенадцать человек в каждом. С ними поднимались две «вертушки» прикрытия – МИ-24. В пять утра уже улетали на воздушную разведку местности. Мы взлетали так рано потому, что уже к девяти утра температура воздуха поднималась настолько, что «вертушкам» сложно было летать. Караваны шли примерно в это же время. С десяти-одиннадцати часов они вставали на днёвку (дневная остановка на отдых во время марша. – Ред.), потому что днём невозможно передвигаться по пустыне в такую жару никому: ни людям, ни даже верблюдам. Летаем мы над своей зоной и смотрим по сторонам, видим – караван, разворачиваемся.

Караван тоже останавливается. Все поднимают руки и машут руками – мы, мол, мирные, летите дальше! Решаем – будем всётаки досматривать. Снижаются МИ-8 с досмотровой группой. МИ-24 кружат в боевом охранении. Подсели, выпрыгиваем. И очень часто бывало так: мы начинаем приближаться к каравану, а тот «мирный погонщик», который только что нам махал руками, достаёт ствол – и давайстрелять! Начинается бой. Однажды в такой ситуации я пережил очень неприятные минуты. Из вертолёта тогда выпрыгнул первым, вторым обычно идёт прикрывающий пулемётчик, затем – радист и основная группа. Но я двинулся первым. Думал, что караван мирный, и досмотреть его мы решили просто так, для профилактики. Только выскочили, побежали – «дух» достаёт автомат и начинает по нам стрелять. А сразу за ним ещё несколько человек открывают по нам огонь. Расстояние было всего метров семьдесят, а мы ещё по песку бежим – трудно, падаем постоянно. Ну, думаю, конец наступил!

Но наш пулемётчик выручил – прямо от пояса из ПКМ (пулемет Калашникова модернизированный. – Ред.) очередь дал, и первого, самого шустрого, «духа» сразу уложил. Остальные побежали или стали руки поднимать. Досмотрели — всё у них было: оружие, боеприпасы, наркотики. Загрузили «результат» в вертолёт и улетели.»

ТЯЖЁЛЫЕ УСЛОВИЯ СЛУЖБЫ

Выполнение воинского долга сопрягалось с труднейшими условиями, в которых проходили службу бойцы. Вокруг них была голая пустыня, сыпучие пески. Жара страшная, за сотни километров не наблюдалось колодцев и хоть какой-то растительности, а в засаде приходилось иногда сидеть по трое суток. С водой вообще была проблема. Во время выходов на боевой технике бывало, что и из радиаторов воду выпивали. Ведь обычно каждый с собой брал по две фляги с водой, каждая по полтора литра.

А приходилось на этой воде неделю воевать, а то и больше… Иногда бойцам приходилось держаться без воды семь, восемь, а то и десять дней. Прилетят вертолёты забирать ребят, а у них уже начинается обезвоживание организма. А что такое обезвоживание? От людей остаются только кожа да кости.

Холодильников в батальоне не было, кондиционеров – тоже.

Поэтому ребят всё время кормили одной тушёнкой.

А какая у них была обувь? В кирзовых сапогах в такую жару с ума можно было сойти. Многие предпочитали кеды, но их надолго не хватало. Комфортнее всего было в кроссовках, вот только не укаждого была возможность их носить.

Такое чувство, что боевые действия в Афганистане начались без всякой подготовки к ней в плане создания нормальных человеческих условий для военнослужащих Советской армии.

СВЕТЛАЯ ИМ ПАМЯТЬ!

Сергей Валерьевич вообще не любит говорить о войне, но особенно тяжело ему даются воспоминания, связанные с гибелью боевых товарищей.

«Однажды случилась страшная трагедия. Сидят ребята из отряда спецрадиосвязи в курилке, и прямо в её центр прилетает эрэс (реактивная ракета). В итоге — трое убиты, восемь ранены.

На такие обстрелы мы очень активно реагировали – поднимались все сразу (артиллерия, авиация, дежурная группа), находили, откуда стреляли, и уничтожали по максимуму. К большому сожалению, за всё это время в отдельном отряде специального назначения погибло 39 человек. Из них 12 — из 630-й(моей третьей роты). Сгорели в вертолете 6 декабря 1985года, при возвращении на базу были подбиты из ДШК (станковый крупнокалиберный пулемёт, использовавшийся в качестве зенитного орудия), выпрыгивали из горящей «вертушки» с высоты примерно в 100 метров. я находился на другом борту и все это видел своими глазами, но помочь пацанам не было возможности, так как был большой перегруз (везли захваченные трофеи), а когда через полтора часа на место гибели пришла «броня» группы, тела погибших были обезображены(отрезаны головы, вытащены внутренние органы) — всё говорило о том, что издевались над бойцами в тот момент, когда они ещё были живы.

В ходе одной из операции надо было сломить сопротивление «духов» в базовом районе Мусакалы, Сангина, Каджаков.

Мулла Насим со своей бандой не давал возможности местным властям организовать эксплуатацию электростанции в Каджаках. Нужно было провести зачистку этого района и ослабить силу местных вождей, которые и организовывали сопротивление властям. С этой целью проводилась крупная войсковая операция. Одной из групп спецназа в этой операции руководил лейтенант Ильдар Ахмедшин. я со своим напарником Комогорцевым Андреем(мой второй номер)был придан для усиления огневой поддержки.

По дороге группе надо было продефилировать(засветиться и выманить «духов» на себя) неподалёку от кишлака Шабан. Здесь мы и попали в засаду – огнём бандгруппы из кишлака сразу сожгли два наших БТРа.

В этом бою у нас погибли четыре человека. Костя Колпащиков в бою немного обгорел. Мог остаться в строю, но врач настоял на эвакуации. Обычно раненых и убитых эвакуируют на разных вертолётах, а в этот раз эти правила нарушили. К несчастью, вертолёт с ранеными и убитыми на борту разбился ночью при взлёте… Погибшие умерли дважды…Ильдар Ахмедшин в том бою получил жесточайшую контузию.

Я помню всех, кто не вернулся живым. Светлая им память!

А вообще-то мы своих никогда не бросали.

Ведь даже если после боя тело погибшего солдата оставалось у противника, мы стремились, часто ценой ещё больших потерь, вытащить его или выкупить. Я считаю, что нашему солдату нет цены. Воевали все достойно, спина к спине, никогда не давали врагам зайти с тыла.

Конечно, в то время большую роль играла идеология коллективизма и взаимопомощи. Нас ведь как учили: человек человеку — друг, товарищ и брат. Сам погибай, а товарища выручай.

Плюс ко всему — мужской коллектив. Каждый хочет себя проявить, дух соперничества присутствует. Говорят какому-нибудь бойцу: «Ты такой-сякой, плохо помылся, плохо побрился». А он в бою доказывает, что он лучше, чем о нём говорят. А в бою мы все одной крови, причём красной, а не голубой».

ПРИМЕР ДЛЯ НОВОГО ПОКОЛЕНИЯ

Сергей Субботский и сам мог погибнуть не раз, дважды был контужен при подрыве БТР (бронетранспортёр). Был представлен к правительственной награде , но из-за конфликта с командиром роты вычеркнут из наградных списков, хотя никогда «от пуль не бежал», за спинами товарищей не прятался, воевал отважно.

После демобилизации, с 1987 по 1991гг., учился в СГПИ (Свердловский государственный педагогический институт) и осуществил свою мечту: стал учителем физической культуры. Трудовую деятельность начинал в Первоуральске, сейчас работает в СОШ №1. И это замечательно, когда новое поколение знает, «с кого делать жизнь». Именно воины-интернационалисты стали настоящими продолжателями славных традиций советских воинов-победителей фашизма, наших отцов и дедов. Сергея Валерьевича уважают ученики и коллеги за самое главное – умение воспитать настоящих мужчин, стойких, мужественных. Его спортсмены: и мальчишки, и девчонки – не привыкли отступать перед трудностями. Чувство юмора, простота в общении притягивают к нему людей. Весёлый, энергичный, подтянутый, он излучает энергию и оптимизм. И лишь его самые близкие люди знают, что не дают ему спать по ночам не только последствия контузий, но и душевные раны, которые, к сожалению, время не лечит, а лишь немного затягивает. Многих из тех, кто вернулся на Родину, уже нет в живых. Подобно ветеранам Великой Отечественной, их уносят раны и болезни. И потому боль не отпускает солдата до сих пор.